Поступив в Школу-студию МХАТ, Доронина поселилась неподалеку, в общежитии на Малой Дмитровке. Вениамин Радомысленский, бессменный ректор школы-студии МХАТ с 1945-1980 гг., которого студенты нежно называли «наш папа Веня», сумел выбить иногородней студентке место в «общаге» консерваторцев, поскольку в мхатовском общежитии на Трифоновке свободных мест попросту не было. Как позже вспоминала Т. В. Доронина, в комнате с двумя небольшими окнами располагалось шесть кроватей, два платяных шкафа, обеденный стол и пианино, которое оккупировали клопы. На стипендию в двадцать пять рублей (плюс пятнадцать присылали родители) мало что можно было купить. На эти деньги нужно было «питаться, покупать чулки и другие мелочи, ездить на метро, ходить в баню, платить за билеты в кино, делать прическу и маникюр…» Экономить приходилось на всем, но в первую очередь — на еде.
«Но все это такие мелочи, такие пустяки. Главное — я учусь в самом лучшем театральном институте, и это так интересно, и совсем нетрудно учиться на пятерки, когда интересно», - писала в своем дневнике актриса, окончившая Школу-студию МХАТ в 1956 году.

И отец, и мать Дорониной были из ярославских старообрядцев (Даниловский уезд, деревня Булатово – родина родителей). Татьяна Доронина родилась в Ленинграде (ныне Санкт Петербург) ранней осенью 1933 года. Занималась во Дворце пионеров, посещала кружок французского языка, кружок по пению, по ботанике, и – самое главное – кружок художественного слова. Знала наизусть километры стихов, вновь и вновь перечитывала «Овод» Э. Войнич. В 16 лет поступила в Школу-студию МХАТ – без аттестата, после 8-го класса. В то время профессиональные артисты-педагоги колесили по городам и весям в поисках талантов. Во главе комиссии, «засветившейся» в Ленинграде, был народный артист СССР, лауреат Сталинской премии П.В. Массальский, знаменитый еще и тем, что когда-то сыграл польского короля в «Иване Грозном» Сергея Эйзенштейна. Доронина подготовила отрывок из “Мертвых душ” Н.В. Гоголя и “Демона“ М. Ю. Лермонтова и, неожиданно для самой себя, прошла. На третьем, решающем туре среди членов комиссии был и Вениамин Захарович Радомысленский — знаменитый ректор школы-студии МХАТ. Этот отборочный этап Доронина тоже вполне достойно одолела, однако вскоре выяснилось, что ученице старших классов обычной ленинградской школы предстояло приехать в Москву, чтобы пройти еще один – дополнительный – тур, да к тому же сдать еще и общеобразовательные экзамены. Татьяна с подругой сели на самый медленный почтовый поезд, который шел до Москвы целых двадцать четыре часа. Пройдя все туры, сдав все экзамены Доронину, наконец, спросили, когда же она предоставит комиссии свой аттестат. Вот тут-то и выяснилось, что школьного аттестата у девочки еще нет! Несмотря на все слезы и мольбы, Радомысленский отправил Татьяну домой, наказав вернуться через два года, сразу на второй тур. Пришлось ехать обратно, в Ленинград, в школу. «Я учу химию, и как заклятье ко всему выученному, повторяю: «В Москву, в Москву! Поедем в Москву, лучше Москвы нет ничего на свете!», - так с помощью монолога Ирины из чеховских «Трех сестер» Т.В. Доронина описывала свой конфуз с поступлением в Школу-студию МХАТ.
Вернувшись в Москву в назначенный срок, она уже знала город, как свои пять пальцев, - изучила за два года все существующие путеводители и справочники, включая иллюстрированные «Улицы Москвы».
В Москве Доронина, наконец, выдохнула, почувствовала себя, как дома. «Она была теплой и родной, любовь к ней жила в моем сердце и произрастала целых два года. Это была другая любовь, чем к родному городу — красавцу, гиганту и неповторимому. Москва была похожа на ярославскую родню, на тепло отцовских рук, на запах хлеба, когда ты голоден. Это было кровно родное и абсолютно "мое"».
Доронина подала документы в ГИТИС, Щуку и Щепку, и всюду поступила, но в конечном итоге она все-таки выбрала Школу-студию МХАТ.
Актриса вспоминала, что «студия располагалась в узком здании, втиснутом между МХАТом и большим домом, в котором когда-то жил Собинов. Под студией помещалась общественная столовая, над студией — бухгалтерия МХАТа, а еще выше — музей. Одну большую аудиторию занимали «постановщики», четыре других — актерский факультет, все четыре курса. Узкий переход в здание МХАТа был «замурован» всегда запертой дверью. Аудитория, большое окно которой выходило на проезд Художественного театра, предназначалась для занятий по сценическому движению и по танцу».
Доронина училась на одном курсе с Евгением Евстигнеевым, Михаилом Козаковым и Олегом Басилашвили, который вскоре стал ее первым мужем. Любимым педагогом был друг К.С. Станиславского Борис Ильич Вершилов, ставший прототипом Ксаверия Ильчина в «Театральном романе» Булгакова.
В 1966 году супругом Дорониной стал автор «Продолжения Дон Жуана», писатель и драматург Эдвард Радзинский. В том же году актриса переехала из Ленинграда в Москву и была принята в труппу МХАТа.
«Старое здание МХАТа согрето для меня дыханием, жизнью тех, кого я никогда не видела, но мне кажется, что я их не только видела, но пребывала вместе с ними и любила их. Когда я открывала тяжелую железную дверь, ведущую на сцену, я старалась делать это осторожно и бережно. Эту дверь открывали Станиславский, Хмелев, Булгаков и еще многие неповторимые, прекрасные, с живой душой и пониманием своего «человеческого, гражданского и профессионального» долга. Они волновались, трепетали, боялись и радовались. Овации зрительного зала были для них привычны и каждый раз «внове». Маленький кабинет Немировича-Данченко, когда я его увидела в первый раз, показался предельно скромным и очень домашним. Смешная лампа с цветными стеклышками, маленький диванчик, небольшой стол и фотографии, фотографии. Разного формата, в разных рамочках, с подписями и пожеланиями, и благодарностями, и обещаниями. Гримерная К. С. — скромная и чистенькая. Казалось, что его душа поселилась здесь навечно. К. С. неслышными шагами, на цыпочках — ходит по сцене, слушает спектакль, сейчас вернется и при свете не прикрытых ничем лампочек будет долго смотреть на свое огорченное лицо, отраженное с трех сторон чуть мутноватыми зеркалами».
Актриса классической школы, Татьяна Васильевна не раз вспоминала длинные мхатовские коридоры и фойе, навек сохранившие отзвуки шагов «последних из могикан», – великих актеров – Василия Качалова и Ивана Москвина. «В этих стенах раздавался глуховатый голос Антона Павловича Чехова и чарующий бас Федора Ивановича Шаляпина. Для меня старое здание — было не зданием «вообще», а единственным и единственно возможным местом, где всегда будет тот МХАТ, который "лучше всех театров в мире"».

На сцене горьковского МХАТа, в солидном здании на Тверском бульваре воцарилась атмосфера прошлого. Т.В. Доронина – как хранительница лучших традиций русской классики – сосредоточилась на возобновлении исторических спектаклей МХАТа. В частности, она поставила спектакль по пьесе М. Горького «На дне», опираясь на режиссерские тетради К. С. Станиславского. Среди знаковых работ Татьяны Васильевны в качестве режиссера – «Зойкина квартира» по М. А. Булгакову (1989), где Доронина также сыграла главную роль, и “Лес” А. Островского (1993), где актриса сыграла богатую помещицу Раису Гурмыжскую. Дорониной удалось поставить на сцене МХАТа имени Горького больше 25 режиссерских работ по русской и зарубежной классике.
Важной вехой для доронинского театра стал спектакль по пьесе Эдварда Радзинского «Старая актриса на роль жены Достоевского» (1988), в постановке Романа Виктюка.
Татьяна Васильевна, с присущей ей трагизмом и глубиной, сыграла Любовь Андреевну Раневскую в чеховском “Вишневом саде” (1988, режиссер С. Данченко), леди Макбет в “Макбете” Шекспира (1990, режиссер В. Белякович) и Вассу в «Вассе Железновой» Горького (режиссер Б. Щедрин).
В конце 1990-х годов состоялась премьера спектакля о последних днях и трагической смерти любимого поэта Дорониной – Сергея Есенина – «Версия "Англетер"».
Одной из последних постановок режиссера Дорониной стала «Дикарка» по пьесе А.Н. Островского, в которой актриса вновь сделала ставку на нестареющую классику и… не ошиблась.

В 1972 году Татьяна Доронина покинула МХАТ и по приглашению Андрея Александровича Гончарова перешла в Театр имени Маяковского. Спектакль «Да здравствует королева. Виват!» по пьесе Роберта Болта стал настоящим хитом. Доронина получила возможность сыграть сразу две главные роли, да еще какие: Елизавету Английскую и Марию Стюарт. Такое не каждому под силу! Как пишет Доронина в своем «Дневнике актрисы», Гончаров подарил ей «трудное счастье – играть двух великих дам, два антипода, два полюса, два темперамента». На перевоплощение Татьяне Васильевне отводилось ровно полторы минуты, пока меняли костюмы и парики. В этом спектакле Дорониной «ассистировали» Армен Джигарханян и Борис Химичев.
В Театре имени Маяковского Доронина провела больше десяти лет, блистая в таких спектаклях, как "Она в отсутствии любви и смерти" и "Беседы с Сократом" по пьесе Радзинского, "Человек из Ламанчи" Дейла Вассермана и Джона Дэриона (1972); «Кошка на раскаленной крыше» по Теннесси Уильямсу; а также в чеховской "Чайке".
В 1983 году Доронина сделала еще одну попытку вернуться в свой альма-матер, Художественный театр. Однако в 1987-м МХАТ раскололся надвое: партнер Дорониной по выдающейся картине Т. Лиозновой «Три тополя на Плющихе», Олег Николаевич Ефремов, остался руководителем МХАТа им. Чехова, а Татьяна Васильевна Доронина возглавила труппу МХАТа им. Горького.

Когда Татьяна Доронина только начинала свой путь, репетируя роль Жени Шульженко в спектакле «Фабричная девчонка» в Театре Ленинского комсомола, юная актриса выходила из общежития и три часа напролет гуляла по Петроградской стороне, повторяя не только весь свой текст, но и текст своих партнеров по спектаклю. Когда Татьяна поступила в театральный вуз, ее мама, Анна Ивановна, никак не могла поверить в случившееся, искренне недоумевая, «неужели никого получше больше не нашлось?» Отец, Василий Иванович, прошедший Великую Отечественную войну, всю жизнь удивлялся: каким таким образом его дочь запоминает свои роли?
Обосновавшись в Театре Маяковского, Татьяна Васильевна часто гуляла по Гоголевскому бульвару, вспоминая, что это «привычный путь» и ее любимого писателя – Михаила Афанасьевича Булгакова. Будущему автору «Белой гвардии», приехавшему в Москву осенью 1921 года, однажды даже пришлось провести целую ночь под открытым небом, на Пречистенском (ныне Гоголевском) бульваре.

Съемки одной из самых важных картин в творческой биографии Татьяны Дорониной проходили не только на улицах и набережных Москвы и Сочи, но и в павильонах легендарной киностудии «Мосфильм».
В картине «Еще раз про любовь», в которой Татьяна Васильевна исполнила роль стюардессы, есть такой диалог между главной героиней и ее возлюбленным, роль которого исполнил Александр Сергеевич Лазарев:
- У вас, наверное, лучшие глаза в СССР!
- Один товарищ называет меня лучшей девушкой Москвы и московской области.
- Он дурак. Вы лучшая девушка в СССР!
Лирическая драма «Еще раз про любовь» снималась на киностудии «Мосфильм» в 1968 году. Это было время пленительных надежд и перемен. Сценарий к картине написал Эдвард Радзинский, взяв за основу свою знаменитую пьесу «104 страницы про любовь». Темпераментный Лазарев сыграл физика по имени Электрон, Доронина – обаятельную бортпроводницу Наташу. Режиссер фильма вывел на авансцену редкую по тем временам «птицу» – эмансипированную героиню. Увидев Доронину в роли стюардессы Наташи на сцене БДТ, Георгий Григорьевич Натансон моментально утвердил ее на роль в своей картине. На роль физика пробовался ведущий артист театра на Таганке, Владимир Семенович Высоцкий. Однако творческого союза, пресловутой «химии» между Высоцким и Дорониной не случилось, они «не монтировались» друг с другом, в то время как актеры одной, мхатовской школы – Доронина и Лазарев – сосуществовали в кадре вполне органично. В конце концов директор Мосфильма, режиссер Иван Пырьев, утвердил на роль Электрона актера театра Маяковского, А. Лазарева. За один только год черно-белый фильм с трагическим финалом и французским флером посмотрело около 40 миллионов жителей СССР. Зрители по всей стране выстраивались в очереди за билетами: едва ли не впервые в советском кинематографе на экране предстали не железобетонные советские герои, а скорее лелушевские Мужчина и Женщина, – два полюса, две крайности, испытывающие друг к другу сильные, живые, неподдельные чувства.