Городская усадьба Боткиных
Наш литературно-романтический маршрут по центру столицы начинается в Петроверигском переулке у Городской усадьбы Боткиных. Сейчас здесь располагается Российское военно-историческое общество.
По преданию, до XVIII века на этом месте находилось подворье митрополита, а чуть позже на участке были возведены каменные палаты, на основе которых в конце XVII - XVIII веков построили главное здание усадьбы. В подвальной части дома сохранились старинные своды каменных палат.
В 1803 году владение приобрел директор Московского университета Иван Петрович Тургенев, а спустя два десятка лет - купец Петр Боткин. При нем дом был перестроен: фасад декорировали в стиле позднего ампира, а во дворе возвели два парных флигеля. Боткин продолжил традицию предыдущего владельца, сделав дом одним из центров культурной и общественной жизни Москвы. В нем часто бывали Александр Герцен, Лев Толстой, Афанасий Фет, Николай Огарев и многие другие.
В 1836 году поэт, публицист Николай Огарев написал романтическое письмо своей невесте:
“Я знал блаженство на земле, которого не променяю даже на блаженство рая, блаженство, за которое я могу забыть все страдания моих ближних, – все, повторяю, – блаженство, за которое я был бы готов отдать будущность, если бы она была несовместима с ним; это блаженство, Мария, – наша любовь. О, моя возлюбленная, да сгинут эти слова раздора, нарушающие наш союз, изгоним все, что походит на злобу, чтобы не исчезла любовь, чтобы она осталась чиста и ясна, как прежде. Будем бережно лелеять этот цветок, нездешний цветок, чья родина – небо. Мария, у меня навертываются слезы на глазах, когда я подумаю, что мы в ссоре! Великий Боже! мы, так сильно любившие друг друга! Спеши, спеши ко мне осушить эти слезы, кинься в объятия твоего возлюбленного, и пусть наша любовь будет основою Всемирного благоволения."
Мария, я – слабое дитя; не много нужно, чтобы разбить меня. И все-таки во мне еще достаточно хорошего, чтобы я заслуживал быть ввергнутым в ничтожество. Моя любовь глубока, Мария, – вот почему мне кажется, что я чего-нибудь стою; но в то же время она, к несчастью, лишает меня рассудка, именно потому, что она глубока; я во всем вижу посягательства на ее святость, и в эти минуты безумия мое сердце часто обливается кровью. Будь терпима и милосердна к этому безумству, Мария. Если я спорил нынче, то лишь потому, что считаю свою мысль согласной с принципом добра. Если я ошибался, прости мне, люби меня так, как тогда, когда ты дала мне это кольцо и этот крест, который я ношу на шеи. Дай мне быть счастливым, дай мне сделать тебя счастливою. Правда, я эгоист, но я крепко держусь за нашу любовь, потому что это – глубочайшая жизнь моей души. Без нее все пусто. Но взвесь хорошенько, что ты будешь думать и делать, чтобы не сбиться с дороги любви универсальной, ибо отныне я буду применяться к тебе. Твоя любовь для меня важнее, нежели универсальная любовь. Боже благости, прости мне! Вот как я люблю тебя, Мария”.